Mary Elizabeth Winstead

Catrin Elen Price — 26— сержант полицейского участка;

Я родилась в Кардиффе и всю жизнь жила в семье военного. Отец у нас был жутко строгий. Помню, как от одного только его взгляда хотелось забиться в угол, но я хмурилась и стояла, смотря ему в лицо. А внутри меня от страха вот-вот взорвалась бы атомная бомба. Но я никогда не пряталась, в отличии от Алис, например, или Саймона. К слову, детей нас было трое – включая меня. Я никогда не любила выпендриваться перед ними, это было как-то некрасиво, да и отец за это часто ругал. Мама вообще порой лишала нас всяких сладостей... зверство какое-то. Я помню, как однажды папа при всех вылупил Саймона за то, что тот десять минут спускался на обед – мол, неуважение к семье... Но я молчала. Знаете, перечить нашему отцу – это все равно, что идти на самоубийство. Уж лучше даже не думать о том, какая у него все-таки тираническая натура. Наша «военная» жизнь, кажется, началась с самого рождения, а когда мне было десять, отец так и сказал – в охрану порядка пойдешь. Я тогда еще в куклы даже играть не перестала, а он уже во всю о моем будущем заливал... Моя сестра, Алис (самая старшая), всегда больше всех перечила отцу. И я ее просто не понимала из-за этого. Она хлопала дверьми, ногами топала, из дома уходила... Когда ей исполнилось восемнадцать и пришло время думать о будущей специальности, Алис пожала плечами и снова ушла. Уже в последний раз. Я тогда всю ночь ревела – ведь я всегда старалась подражать ей, перенимать вот эту её «воинскую» натуру. Но подражать стало некому. Саймон – пацан, что с него взять? Он тоже отца боялся, и всегда придумывал какие-то планы мести. То ли от страха, то ли от злобы, но ведь папа-то все равно был сильнее. И вот когда Саймону стукнуло восемнадцать, он снова поджал хвост. Я в нем это ненавидела! Отец чуть ли не за шкирку отвел его в университет, а потом пристроил на какую-то воинскую базу. Я очень недолго поддерживала связь с братом. Он стал забывать обо мне – со временем перестал писать и звонить. Я даже плакала по этому безобидному слабаку, но и тут отец подтер мне сопли: я встала перед выбором. Точнее, выбора у меня не было. Я с малых лет настраивала себя на то, что охрана порядка – это экстремально и интересно. Экстремально интересно. Без вопросов окончила институт, а после – полицейскую академию. По сравнению с домашней дисциплиной, конечно, академический полигон казался детской площадкой, но я действительно находила в этой не совсем женской профессии некий «шарм». Признаюсь, было сложно идти на контакт с такими же новобранцами, как я. Некоторые надо мной подшучивали, что, честно говоря, обижало, но я быстро к этому привыкла. На каждой изнуряющей тренировке я тешила себя тем, что за этим – большое будущее. В моих руках будут жизни целого города, и я – что-то вроде супермэна, только реальная. Отец очень гордился мной. Мать, как истинная домохозяйка и жена военного человека, всегда откармливала меня и еще со студенческих годов говорила, что пора «птенчику вылетать из гнезда». Ее радовали мои визиты, но она никогда не предлагала остаться на ночь или хотя бы задержаться допоздна, а скорее наоборот – всегда как бы невзначай выпроваживала. Я с почетом получила свое место в участке, но со временем появился неприятный, горький осадок с ощущением того, что я прогнулась под отца. Может, на самом деле слабые здесь не Алис и Саймон, а я?

Характер: Довольно сосредоточена на работе и не слишком разговорчива. Очень устает. Катрин привыкла постоянно чувствовать себя так, будто что-то сделала неверно, а в большой компании теряется, предпочитая удалиться. Ей это слишком чуждо. Иногда Катрин думает, что если бы не периодические вылазки в бар с сослуживцами или напряженные посиделки у родителей дома, то она совсем погрязла бы в работе (Катрин, к слову, частенько остается в участке допоздна, разгребая кипу бумажек и ища наводки на новых и хорошо забытых старых преступников). Злость и обиду никогда не показывает, а некоторым наоборот кажется, что она вечно обиженная и поникшая. На самом же деле Катрин предпочитает оставаться наедине со своими мыслями и совершенно не любит делиться историей своей жизни (она ей, почему-то, кажется совершенно скучной), хотя бывали и те, кому удавалось разболтать ее за бутылкой-другой холодного уэльского пива. Очень влюбчива и стеснительна. Поэтому если втрескается – будет краснеть как девчонка. Приступы излишней раскрепощенности Катрин одолевают, разве что, под градусом (из-за чего после снова краснеет) или когда кровь в мозг ударит. Ненавидит споры на «слабо», потому что приходится перешагнуть через себя и выполнить любую глупость, лишь бы не показаться слабой и не опозориться перед друзьями. Несмотря на неуверенную оболочку, Катрин довольно сильна как морально, так и физически. Она много волнуется, но, если возьмет себя в руки – достойно ответит недоброжелателю, да и двинуть может, если очень захочет. Всегда поддержит и выручит, если того заслужить, и не позволит обращаться с собой, как с куском дерьма. Это, к счастью, мог делать только отец.