Кристоф одет так, словно вот-вот соберется куда-то спешно идти, бежать, растворяться в толпе, хотя где ее, толпу, найдешь раскаленно-жарким утром, когда случайные прохожие стараются скорее пробраться в тени прохладных офисов и домов, а автомобилисты закрывают окна и на полную мощность включают кондиционеры. Эмма уже второй раз замечает его странную манеру одеваться, чем-то напоминающую ее собственную: закрытые рукава, несколько слоев ткани, несмотря на погоду и температуру. Она уверена, она просто почему-то знает - Декарнен не планирует немедленно отправляться по своим делам. Это просто повседневный стиль. Они все от чего-то прячут себя.
Его дом изнутри напоминает кроличью нору; бесконечное падение, ни намека на дряблую атмосферу непрерывного шумного Вегаса, вымирающего под полуденным солнцем, чтобы ожить, когда оно сядет. Дерево и еле уловимые нотки пряных ароматов, вызывающие стойкие ассоциации с восточными курительными палочками, от которых сразу становится уютно-сонливо, и кружится голова.
Эмма подушечками пальцев рисует на столе инопланетные круги, обозначая взглядом свое согласие - просто потому, что несогласие одними глазами изображать нельзя, для этого требуется куда больше экспрессии и телодвижений. Помедлив, она вытаскивает из сумки пачку сигарет, разворачивает и вынимает фольгу: милый ритуал потрошения ежеутренне. Сует одну в рот, закусывая зубами, по привычке, а не мягко сжимая в губах, и ищет чашку. Выбирает из тех нескольких, что в шкафу, подозрительно желтую, яркую, забытую в самом дальнем углу - кажется, это может означать, что ей уже давно не пользуются, - льет теплый кофе; делает шаг и тянется к Кристофу, пока уголек его сигареты не касается сухого табака - в ее. Теперь пахнет не только зернами, но и резким ментолом, что щекочет ноздри. Эмма, прикурив, отстраняется и фыркает-чихает, морщит недовольно нос. Потом все же садится, подогнув под себя одну ногу, поправляет возможные складки на юбке и потихоньку успокаивается - прекращает суетиться, разве что в кружку вцепляется намертво, и взгляд у Хьюстон все время бегает, не задерживаясь подолгу ни на какой отдельной детали интерьера, ни на, непосредственно, хозяине дома.