Роберт никогда не рассказывал мне о себе. Я понимала, что тема его семьи и прошлого, как и обсуждение мое жизни - почти табу, касаться этого вопроса попросту не стоит. И я молчала, хотя даже не негласный запрет заставил меня держать рот на замке. У каждого человека достаточно скелетов по шкафам, чтобы оттолкнуть от себя раз и навсегда. А с Робом я нашла то состояние манящего спокойствия, которое давно уже не ощущала ни рядом с мужчиной, ни наедине с собой. В конце концов, мне двадцать шесть, и временами начинает казаться, что я остановилась в развитии, в моей жизни нет необходимого мне комфорта. И вот появился Роберт, который наконец показал мне, что я желанная женщина, что сегодня я не такая, как была вчера, что прогресс не утерян. И на этот раз я действительно готова была играть в любовь без масок, мне нравилось рядом с ним оставаться собой, быть честной.
Говорят, что за откровенность нужно платить тем же. Но, возможно, я и дура, однако некоторых вещей лучше попросту не знать. Именно поэтому я позволяла человеку рядом со мной оставаться загадкой. Иногда простор для воображения позволяет слепить такой образ, любить который можно со всей страстью и отдачей, ибо он близок к идеалу, как ничто. Я всегда врала себе: в жизни, в книгах, в мечтах. Ложь стала моим спутником, и даже в отношении мужчин мне нравилось быть счастливой и обманутой куда больше, чем знающей правду, сломающую идеальную картинку. И в этом была главная проблема. Но именно сегодня, сейчас мне нравилось то, что я сама себе придумывала.
Доля абсурдности в этом была куда большая, чем здравого смысла, но все уже привыкли к тому, что эта странная писательница Эдела Ллойд, смахивающая на марсианку, то ли сумасшедшая, то ли просто неземная, и мало кто обращал внимание на мои интервью и то, что я там говорила. А ведь я никогда не скрывала, что ищу с мужчиной комфорт, а не правду.
И вот он, Роберт Беркли, меняет меня, подчиняет, но делает это мастерски, не применяя насилия. Мне нравится осознавать, что я подчиняюсь добровольно, как будто я диктую правила. А головой понимаю: я ничего не решаю, потому что уже влюбилась. Кажется, впервые не в статус и деньги. Понятия не имею, откуда у Роба средства и кем он работает, просто нас свел Непал, пляж и палящее солнце Азии. Там я не была писательницей, знаменитостью, богатейкой с кучей претензий и манер. В его глазах я оказалась просто красивой девушкой с пляжа, которая стала для него чем-то большим, чем интрижка на курорте. Он даже не объяснил мне, что делает в Непале и как надолго приехал. И я перестала в какой-то момент задавать вопросы.
Я ничего не спросила даже тогда, когда мы летели в самолете домой, в Палм-Спрингс (по чистой случайности он оказался из того же города) к его семье. Я так и не поняла, зачем мне идти с ним, любовнице, на семейный ужин четы Беркли. Он подарил мне незабываемую неделю, но знакомить со своей семьей - не слишком ли он торопил события? За все время нашего знакомства я не слышала ничего даже о его жизни, не говоря уже о том, чтобы он рассказал о своих родственниках. Иногда он выглядел таким одиноким, что у меня сжималось сердце, но я никак не могла ему в этом помочь.
В аэропорту нас встретила машина с водителем, который уступил место за рулем самому Роберту. Быстрая езда никогда меня не пугала, мужчины любили производить на дам впечатление именно своими "фишками" на дороге, и мне реально нравилось, как Роб ведет: плавно, но быстро и очень уверено. Я почти не смотрела на пейзаж за окном, всю дорогу не сводила глаз с его лица и ухоженных рук на руле иномарки. Когда мы подъехали к дому Беркли, я словно очнулась. Он подал мне руку, и мы прошли к двери: он все так же властно, я чуть смущенно, по-прежнему не понимая смысла моего визита. Трель звонка заставила меня крепко сжать пальцы на локте Роберта. По телу пробежал холодок, как предчувствие.