Как все было замечательно - Валентин уже намылился помогать Аляске с разбором хламовника (редкое явление = Валентин + уборка + самостоятельное решение), присмотрел пару увесистых экземпляров, которые проще стащить, чем попросить не возвращать назад, распланировал, в какую руку сунуть стопку книг побольше - пока не услышал уж очень знакомый голос за спиной, обещающий ему забавные приключения. Как минимум, за ухо и до дома, как максимум привлечение всадников апокалипсиса для оперативной доставки. От состояния полной расслабленности и безмятежного блеянья до истеричного подергивания глазом и медленного разворота к объекту валентиновой паники  - покоившиеся в руках собрания Бидструпа валятся на пол, только чудом не отбивая уцелевшие в предыдущей бумажной атаке ноги. Картина Репина "Не ждали".
- А я еще не закончил! - палец вверх, недовольство в голосе, сползающая с лица улыбка и инициатива, смывающаяся на последних словах, - но уже почти все, - в глубине души (паникующей, смотавшейся до пяток и назад) Валентин понимал, что сопротивляться и ставить свои условия как было бесполезно, так и осталось, учитывая пронзительный - буквально насквозь, гвоздометом, к ближайшей стене - взгляд и не располагающий к увеселительным беседам тон. Подбадривающий тычок никак не придает ускорения ни действиям Валентина, ни его мыслительным процессам  - он почти лениво, не торопясь, наклоняется за упавшими из рук книгами, набивается ими до пошатывания на ногах. Еще один пинок, и фигура, подобная Пизанской башне, спикирует верхушкой вниз  -  рассеченной щеки и синяков по всему телу ему мало, давай еще раз по сотрясению. Валентин старательно осматривает пол вокруг себя, убеждаясь, что больше ему тащить нечего - все в дом, все для семьи, сороко-вороньи привычки - и предпринимает попытку добраться до выхода, не повредив ничего ни себе, ни спутнику (хотя по представлению Валентина, у Риордана под кожей или Халк, или адамантиевая броня). Смотреть под ноги в такой позиции не получается совсем, и Валентин шагает инстинктивно, по привычке быстро и совершенно не реагируя на дикие вопли инстинкта самосохранения, который уже давно должен был спиться и уйти на пенсию, потому что бес-по-лез-но.
- Кто меня ждет и где, и когда? Я правда не помню, чтобы что-то планировалось, если бы помнил, то не ушел, - Валентин напрягает все свои извилины, старательно удерживая себя не потянуться чесать макушку или нос в процессе, но так ни к чему и не приходит. Ни к чему, кроме как ко входной двери, которую оказывается не в состоянии открыть самостоятельно по причине полной занятости обеих рук. - Дверь, пожалуйста, - прикусывает губу, только чтобы не выдавать идиотской ухмылки, потому что именно за это (и за все предыдущие грехи в том числе, начиная со своего появления в жизни Риордана в принципе) может отхватить все теми же книгами по башке.
- И я ведь предупредил, что в библиотеке, ушел и скоро вернусь, что со мной может случится? - Валентин пытается размышлять вслух, отвлекаться от темы и всячески сгладить свою вину, забывает, что дверь перед ним вовсе не прозрачная и именно ее он попросил приоткрыть. Успел ли Риордан выполнить просьбу или Валентин так активно атаковал дверной проем, но  столкновение дерева с деревом произошло, в который раз за день. Спасибо, что не с размаху -  Валентин прикладывается лбом о косяк, роняет свою добычу и кидается за ней вниз, привлекая все больше внимания и истощая запасы терпения своего сегодняшнего надзирателя. 
- Можно подумать, я какой-то особенный и кому-то нахрен сдался, - он все ворчит, перебирает книги и ждет, пока к нему с небес не прилетит божественный пинок, подзатыльник или угроза на всякий случай. Еще одна попытка подняться, обнять стопки покрепче и изобразить извиняющееся выражения лица - сделано.

- Засунь сюда эту хрень, - повторяет за ним Валентин сквозь зубы, пытаясь искаженно отобразить манеру Риордана говорить, но ничего, кроме собственных хрипящих "р" в акцент не подмешивается, а риск огрести - и без того взметнувшийся до неба и выше - стремительно растет. Ему становится скучно еще по пути к машине, и  даже тот факт, что Риордан таки сумел сберечь его хлебальник от очередного падения, нисколько не веселит.  Все приключения, которые он сам старательно себе  воображал, разбиваются о риорданов взгляд, который как будто намекает "еще один косой шаг, и к Кевину вернется твое чучело". Словно внутри Риордана поселился портативный далек, вещающий свое EX-TER-MI-NATE 24 на 7  - если это такая своеобразная защитная реакция на Валентина, то очень обидно. Нет, чучело не вернется, ничего он не сделает - от этой мысли у Валентина моментально сносит всю осторожность и едва успевший начаться испуг - а перевяжет радужным бантом и доставит с пометкой "не переворачивать".  Разве что двинет пару раз за дело - но когда бы это Валентина останавливало?
- Эта хрень в багажнике не перевозится, - если Риордан еще способен терпеть возражения (что очень сомнительно), то Валентин непременно воспользуется возможностью проверить границы его поистине ангельского терпения. Демонстративно страдая от веса возложенных на руки книг, он обходит автомобиль, игнорируя распахнутый багажник, и кивает на заднюю дверь. И эту, пожалуйста, тоже раскройте - Валентин ровняет покосившиеся стопки о дверь, стараясь не создать на поверхности никаких повреждений и при том не отрывать взгляда от вскипающего заживо Риордана. Когда Кевин говорил о том, что это должно быть забавно, Валентин не верил - слишком страшно было тыкать палкой в гору мышц, особенно после инцидента с заездом Ленца в их дом. То, что Валентина теперь в принципе убивать никто не собирается (как вариант изначально была Скарлетт, но она так быстро оказалась ликвидирована, что Валентин не успел даже нажаловаться. идея - завести в доме жалобную книгу), стало очевидным гораздо позже - после нескольких недель пряток в недрах дома и скоростном сваливании только при виде тени Риордана. А сейчас, приглядевшись внимательнее в хмурую, крепкую фигуру, тот еще комок нервов, Валентин видит - есть где развлечься. 
- И это совсем не хрень, между прочим, - он возмущенно бурчит, хотя готов согласиться с данным утверждением - вес собранных им книг перестал вдохновлять и все больше тянул к земле, чем к искусству, ради которого он, собственно, и рванул в библиотеку. - Это практически полное собрание всех иллюстраций Бидструпа, датского художника, карикатуриста. Очень замечательные сборники, - вся высокодуховность и значимость содержимого собранной литературы  отразилась на лице Валентина, а смотреть  в этот момент он должен был исключительно сверху вниз. Но подобный эффект мог быть достигнут только при условии, что Риордан присядет как минимум на корточки, как максимум сровняется с землей. Просить его об этом, значит, добровольно самоубиться об ближайшую стену  - Валентин решает, что пока хватит и умолкает на минуту, но только ради того, чтобы сформулировать еще один выброс.
- Хотя зачем тебе  знать Бидструпа... -  он пытается подровнять хрупкие ряды о дверцу машины еще раз, но к положительному результату это не приводит - фокус удался только однажды, факир выдавать шедевры вновь не в состоянии. Валентин ожидает от Риордана ответной реплики: "Хотя зачем тебе руки", выкладывает книги рядом с собой на асфальт и сам раскрывает дверь. Две минуты ему требуется, чтобы убаюкать все ценные экземпляры на заднем сидении, и еще около трех, чтобы неторопливо прошествовать к переднему пассажирскому самым дальним путем, какой только можно вообразить, размеренной, ленивой походкой, проводя пальцем по корпусу автомобиля (и непременно посмотрев на себя в боковое зеркало). Валентин плюхается на сиденье и громко хлопает дверцей, готовый распахнуть окно и высунуть в него ноги - но вовремя опомнившись, отодвигает и эту идею.

Дорвался - на лице Валентина зажигается торжествующая улыбка, которая с каждым агрессивно выдавленным матным словом становится все шире и шире - ему полагается обида и негодование, но вместо этого он довольно щурится и действительно пытается помолчать, насчитывая круг за кругом очередное стадо овец, скачущих через радужный мост. Вскоре это занятие перестало забавлять в той же степени, что и бешенство старшего О' Салливана - тогда Валентин принялся измерять степени гнева в риорданах. На данный момент - судя по  комментариям и каким-то тонким шуткам, на которые Валентин просто обязан выдать что-нибудь такое же обидное - была твердая восьмерка из десяти возможных риорданов. Он оглядывается вокруг в поисках возможных причин доведения этого показателя до максимума и находит только одну - в зеркале, на козырьке, подратое книжками лицо. Валентин поправляет взъерошенные волосы, укладывая их во что-то менее ужасающее (но более прилизанное), пытается сковырнуть запекшуюся кровь на ссадине и, получив незамедлительную реакцию, прекращает экзекуцию. Лучше него, без сомнения, с доведением Риордана до белого каления, справился бы Кевин, но раз уж так сложилось - почему бы и не попробовать?
Абсолютно молча, как и просило начальство, выпрашивающее ответный подъеб ( Ленц хотел было заворчать "Не забыл!", но поздно спохватился и решил месть отложить), Валентин выстукивает пальцами ритм: сначала на коленках, потом на ручке дверцы, после перебирается на приборную панель и в итоге не выдерживает, тянется к магнитоле. Огромный выбор кнопок на любой вкус путает Валентина с первого взгляда, и потому он крутит все крутульки разом и  тычет в первую попавшуюся большую кнопку, подскакивая на месте от ворвавшегося в салон звука. То, что это песня, он не сомневается - очаровательная, бьющая битами по ушам, феерия родом из ада - пока Риордан вновь не применил силу уничтожающего взгляда, Валентин жмет на ту же самую кнопку. Но не спешит отворачиваться, стыдливо прячась в своем дамском уголке, собирать планы по отмщению  - наоборот, недовольно упирается в Риордана взглядом, ожидая поправки в действиях и появления адекватной музыки. Ему все еще скучно, а его спутник недостаточно зол, чтобы разбить ему об голову чей-нибудь платиновый альбом. По всем законам, Валентин должен виновато сверлить глазками пол и шаркать ножкой, махать юбкой и страдальчески вздыхать, но не получается.
- Только давай Кевину не говорить, - сменить тему, скорее, сменить тему, отогнать все нехорошие мысли, - Он не очень обр... - Валентин пытается закончить свою глубокомысленную речь и тут вспоминает, что рот ему лучше бы вообще не раскрывать вплоть до порога выделенной ему комнаты.

- Мог бы и выразиться помягче, - доведенный до кипения Риордан гораздо вкуснее обыкновенного, решает Валентин, и не хочет останавливаться на достигнутом, - И у меня не грабли, - он демонстрирует тонкие длинные ладони, изрезанные мелкими шрамами вдоль и поперек, - у меня ру-ки,  -  откидывается назад, все еще разглядывая свои пальцы. Свежий порез об листы новенькой книжки саднит противно и без перспективы скорее зажить - наверное, Риордан сейчас себя ощущает примерно так же: Ленц назойливо портит ему жизнь одним лишь своим присутствием и исчезать в ближайшем будущем не собирается. Разве что в гроб по неосторожности, что весьма вероятно.
- Великолепно, - Валентин различает конец пробки где-то... не различает, чему так же оказывается не рад, как и его разъяренный надзиратель. Чем заниматься, если не разговаривать с ним? Пояснять на пальцах - в основном на средних - , в каких они замечательных отношениях? Строить планы на лето? (Эй, Риордан, может вместе на пляж? - Эй, Валентин, может один и нахуй?) Продолжать в том же духе и заработать пару синяков на оба глаза, в дополнение к уже образовавшимся травмам? Валентин подпирает подбородок кулаком и действительно замолкает, ни разу не впечатленный пробкой и музыкальным сопровождением. Спустя  полторы сотни овец, перескочивших через автостраду, он решает пошевелиться и еще раз довести Риордана своим присутствием.
- Курение прямо в салоне гарантирует мне проворот головы на все триста шестьдесят градусов? - Валентин обзаводится твердым намерением прогуляться вдоль автострады, пока машина не докатится до него черепашьим ходом. Кажется, Риордан с этим намерением не поспешит соглашаться. Ленц щелкает по кнопочке с блокировкой двери, но предсказуемо не получает положительного результата и обращается к водителю, - Или я пожизненно теперь никуда не выхожу, яснопонятно, спасибо, и со мной ты не разговариваешь,  -  хотя нутром Валентин чувствует, что будь воля самого Риордана, чей-то труп в пластиковом мешке уже бы плыл по течению реки и вопросов никаких не задавал. И не требовал мармеладных мишек, почитать сказку на ночь и выключить свет, потому что сам уже запрыгнул под одеяло.