Эта станция метро была наземной, как и многие из тех, что находятся на окраине. Само по себе место было мало интересным: бетонный перрон, исчерченный предупредительными линиями, полотна рельс, то сходящиеся друг с другом, то поворачивающие в разные стороны, над перрном - пластиковая округлая крыша, держащаяся на колоннах, а между колон - пластиковые двусторонние скамейки. Киоск со всякой ерундой уже был закрыт, станция освещалась только лампами под крышей. Свет от них лился синтетический, слишком тусклый для чтения и раздражающий глаза. За рельсами слабо виднелся забор, за ним были склады и схожие постройки хозяйственного типа.
Габриэле не нравился этот район, слишком скучный, безжизненный. Пыльные улицы, грязные здания, постоянный грохот грузовиков, встретить пешеходов было редкостью, да и встреченные были либо уставшими рабочими, либо вообще не понятно кем. В этом районе, среди огромных зданий, она чувствовала себя раздавленной букашкой, ожидающей решающего удара. Слишком много звуков, слишком злые люди, слишком мало чистого воздуха.
Она не могла понять, как в таком районе кому-то хватило ума строить новый район, который состоял преимущественно из маленьких "семейных" домов с симпатичными дворами. Эти дома навевали, скорее, мысли о зеленых холмах Ирландии и маленьких белых овечках, а никак не о здоровенных и безликих кирпичных постройках. Но именно в этот район переехала её университетская подруга, как только вышла замуж. Пара не так давно закончила ремонт и теперь активно приглашала всех знакомых в гости со вполне понятной целью: похвастаться "удачно сложившейся" жизнью. Правда, Габриэла не входила в число тех, кто считал такую жизнь удачной, но она умела об этом долго и тщательно молчать.
За вечер она порядком устала от этого семейства. Точнее, от своей подруги, поскольку мужа её хватило лишь на то, что бы похвастаться ремонтом и намекнуть, сколько это все стоит, после чего мужчина исчез в сторону телевизора. Подруга же не замолкала весь вечер, рассказывала, как прекрасно они отдохнули на каком-то типовом курорте, как здорово сделали ремонт, какой милый у них ребенок. К слову из милого Эль заметила в ребенке только одно: он спал. Девушка не очень любил детей, особенно таких маленьких, с липкими руками, странно пахнущих, и обладающих противно-высоким голосом. Да и ремонт она особо не отметила, поскольку таких вариантов уже видела достаточно, при том тогда, когда семья только переезжала в Кардифф. Но об этом она молчала, улыбаясь где нужно и даже пытаясь выразить несуществующие эмоции. Да, врать она не любила, но попытки говорить правду уже стоили ей многих друзей. Эти люди не умели слушать правду, они умели только лезть в чужую жизнь и пытаться вдавить её в общие стандарты.
Единственное, что её понравилось - газон. Но подруга только махнула рукой, сказала что лужайка была уже оформлена, поскольку этот дом снимался для буклетов, и срезала несколько цветков, гордо вручив их Эль. "Легко быть щедрой, когда не ценишь то, что отдаешь, верно?" Попрощались они с оттенком прохлады и у Эль мелькнула радостная мысль, что больше её сюда не позовут. До станции она шла, размышляя о ситуации.
На станцию она поднялась из сумрачного подземного перехода и на пару секунд замерла, привыкая к раздражающему свету. На станции сидело три человека, циферблат над тоннелем отмерял, сколько уже не было поезда. "Ещё минут двадцать ждать, уже поздно, сейчас редко ходят."
Стараясь не сильно стучать низкими каблуками светло-коричневых туфель она пошла к понравившейся скамейке. По Эль было видно, что она никуда не торопится, что и отличало её от большинства людей на этой станции, которых замучила работа и которых тянуло как можно быстрее окунуться в домашний уют. Она была совершенно спокойна, еле заметно улыбалась своим мыслям. Прохладный ночной ветерок трепал юбку белого платья, которое ей только чудом удалось не испортить за день проведенный в этом месте. Само по себе платье было мало примечательно: чисто белое, верх представлял собой обтягивающую майку с широкими бретельками и круглым вырезом, а юбка была в меру пышной и чуть закрывала колени. Поверх платья была накинута бежевая кофта с длинным рукавом, за спиной рюкзак типа портфеля, прямоугольный, кожаный, того же тона, что и туфли. Волосы, весь день стянутые в две косички, сейчас были распущены и стали более волнистыми, чем обычно. В правой руке было пять голландских тюльпанов фиалково-синего.
Аккуратно пригладив юбку, Габриэла опустилась на скамейку рядом с уставшим, судя по виду, мужчиной. По привычке, даже не задумываясь над этим, она скрестила лодыжки и поправила волосы так, что бы они были на одной стороне. Две подвески на браслете в виде цепочки тихо звенели, задевая друг о друга. Цветы она положила себе на колени. Её терпения не хватило и на минуту молчания. С привычной улыбкой она повернулась к мужчине и спокойно, будто разговаривая со старым другом, поинтересовалась:
- Вы тоже направляетесь в Кардифф?

Реакции мужчины была достаточно типичной: с начала он прикинулся, что говорят не с ним, потом одарил её тяжелым взглядом, будто пытаясь от себя отогнать, после чего потратил пару секунд что бы убедиться в том, что перед ним не призрак, не галлюцинация, а вполне настоящий человек. Эль все это время улыбалась, разглядывая мужчину. Она привыкла к такой реакции, привыкла, что сейчас считается большой странностью завести разговор с человеком на улице, но менять себя упорно не желала, особенно убедившись, что для многих эти устои не такие уж стабильные.
- Да, в Кадифф.
Эль опустила голову, чуть надув губы. Иногда ей казалось, что окружающим просто тяжело говорить, что слова для них - небывалая роскошь, а следовательно, оказанное ей внимание - большая честь. Такое отношение Габриэллу не устраивало, общение, даже с незнакомыми людьми, для неё было чем-то обычным, нормальным. Она могла бы понять человека, ехавшего с работы, уставшего, желающего как можно скорее оказаться дома, в кругу семьи, таким действительно не хочется общаться с посторонними. В нем же девушка не видела усталости такого рода, лишь скуку. По тому и села именно на эту скамейку. А сейчас она была несколько разочарована и слегка обижена молчаливостью мужчины, поскольку в её мире так поступать было не принято.
Краем глаза она продолжала наблюдать за мужчиной, только сейчас обратила внимание на обручальное кольцо. "Так оглядывается по сторонам, может он жену с работы ждет? Или ребенка едет забирать? А может все же домой, к семье?" Слегка прикусив губу, она попыталась связать мысли в более-менее логичную цепочку. "Сказал, что едет в город. Одежда рабочая, чистая, вид не сильно уставший - значит выходит в ночную. С чего я вообще взяла, что он ждет кого-то из своей семьи? Это, в конце концов, железнодорожная станция. Здесь почти все так оглядываются и все ждут. Но не кого-то из знакомых, а обычный поезд."
- Красивый цветок. Как он называется?
Она резко обернулась, на лице тут же заиграла улыбка. Ей не хотелось ждать поезд в полной тишине, она и так слишком часто, в последнее время, задумывалась об одиночестве. Габриэла, без сомнения, была несколько одинока в этом по-прежнему новом мире, просто из-за того, что не могла к нему привыкнуть. Она привыкла к погоде, к языку, к темпу жизни, но до конца привыкнуть к людям почему-то не могла.
Эль неловко поправила букет на коленях, не связанные тюльпаны рассыпались, но поправлять их не было необходимости, ей будто потребовалось несколько секунда, что бы вспомнить язык.
- Это тюльпаны. - Она все же сжимает их одной рукой вместе. - Голландские тюльпаны, сорт Греуз, особо примечателен фиалковый цвет и форма лепестков. Вы, должно быть, и сами видите. - Эль неловко улыбнулась, она была не до конца уверенна, что говорит правду. Девушка хоть и интересовалась флористикой, хоть и знала о цветах достаточно, но допускала, что может ошибиться. - Вы любите цветы? - Вопрос прозвучал неловко, она будто оборвала себя на полуслове, поняв, что не знает, как обратиться к мужчине. Замявшись на пару секунд, она попыталась сообразить, как бы лучше подтолкнуть мужчину к идее знакомства, но не нашла ничего лучше, кроме как представиться. - Меня зовут Эль.

Эль смотрела на него с таким удивлением, будто у нового знакомого в момент отросли хвост и волчьи уши, не понимающе хлопала глазами. У неё в голове не укладывалось, как можно не любить цветы? Для Габриэлы цветы всегда были олицетворением природы, чем-то нежным и прекрасным. Цветы давали жизнь, успокаивали своим видом и запахом. "Я еще понимаю, как можно не любить букеты, но не любить цветы в целом - это странно." Нет, у неё не возникало проблем с тем, что бы принять чужую точку зрения, но вот понять другого человека бывало слишком тяжело. Пожалуй, именно это и раздражало Эль: ей не нравилось понимать, что есть вещи, которые она никогда не поймет, что бы не делала. "Вот бы взглянуть на этот мир чужими глазами! Хоть на мгновение, просто забыть, кто ты есть на самом деле и узнать, как думает, как ощущает этот мир кто-то другой. Ведь даже похожие люди так часто не понимают друг друга, просто думая каждый по-своему. Жаль, но даже если человечество додумается до этого, я вряд ли еще буду жива." Мысли, роящиеся в голове, как всегда, совершенно не мешали общению. Габриэла умела быстро переключаться с одной темы на другую, для неё это было все равно, что открыть другую вкладку в браузере, содержащую иной контент. Примерно так она и представляла себе свои же мысли, окном браузера, где отвлеченные мысли были текстом, а разговор - вкладкой с музыкой, например.
- Да, люблю. Особенно живые, а вот зачем их срезать в букеты - не понимаю. - Она растерянно пожала плечами, будто пытаясь этим показать, что не навязывает кому-то свое мнение, а всего то и хочет, что его озвучить. - Очень приятно, Джеймс.
Какое-то время она еще смотрела на него, ожидая, что еще скажет Монтег, но мужчина замолчал. Девушка тяжело вздохнула и отвернулась. Сама не замечая того, она большим пальцем поглаживала букет, снова "переключаясь" на вкладку с мыслями. "Неужели я все же обидела его? Может и в правду, человек тащится на нелюбимую работу и ничего не может с этим сделать, ситуации же разные бывают. А тут я, со своими рассуждениями о каких-то цветочках, до которых ему дела нет." Девушка поникла, опять заводить разговор теперь казалось едва ли не преступлением.
Она разглядывала людей на станции, пытаясь угадать историю каждого. Увы, это уже давно стало не таким уж и сложным занятием, поскольку люди становились слишком одинаковыми. "Большинство из них стремятся к большей, непозволительной из-за их собственного сознания, роскоши. Они убиваются на нескольких работах только из-за того, что кто-то был лучше. Они не оставляют себе времени быть счастливыми, быть свободными, и винят во всем других, добились они желаемого или нет. Они просто не могут понять, что нужно именно им, по тому и слушали рекламу по телевидению, друзей, родителей, знакомых, да кого угодно, они ведь готовы превозносить мнение ежа, если он сможет выразить его достаточно уверенно! Только не себя. Только свое мнение для них не существует, в чем и вся проблема." Эль кусала губы, почему-то ей было грустно от этих мыслей. Краем глаза она вновь взглянула на Джеймса. "Может, хотя бы он не такой же? Или не совсем такой." Увы, подтверждения своим иллюзиям она не наблюдала.
- Скоро приедет поезд.
- А поезда вам нравятся?
Она больше не смотрела на собеседника, вопрос был задан будто бы с насмешкой. Увлечения, симпатии и интересы она считала важной частью жизни человека, они часто позволяли составить более подробный психологический портрет, а ей это было нужно. Общение для Эль сводилось к одной неосуществимой задаче - полностью понять человека.
- Уже поздно? Не боитесь?
Она была приятно удивлена тем, что мужчина как-то пытался поддержать диалог, что для неё в какой-то мере было неожиданностью. Эль задумчиво вгляделась в лицо мужчины, пытаясь понять, чем тот руководствуется. "Странные люди, манеры для них превратились в боязнь обидеть кого-то недостаточно отточенным их проявлением. В прочем, он просто кажется растерянным из-за моего появления, может действительно не понимает, хочет ли дальше общаться?" Ответила девушка достаточно тихо, пожалуй лишь из-за того, что впервые осознала важность этого вопроса.
- Нет, мне нечего бояться.
Конечно, это была в какой-то мере лож. У Габриэлы были страхи, и не мало, но в данный момент она не ощущала опасности, она не понимала, чего стоит бояться в этот момент, общаясь с этим человеком. "Если он пытался меня напугать - ему стоит стараться по-лучше." Габриэла стянула края кофты, спасаясь от налетевшего ветра. В который раз за этот день она подумала, что стоит лучше подбирать одежду под ситуацию. Свой сегодняшний вид она еще могла как-то оправдать тем, что привыкла немного наряжаться в гости. Ещё раз посмотрев на часы она отметила, что уже полчаса как могла быть дома, если бы сегодня работала. "А сегодня мне еще около часа ехать до дома. Ладно, завтра будет лучше."
Она никак не отреагировала на команду "едет", в отличии от людей, собравшихся у предупредительной линии, будто опасавшихся, что этот поезд не остановится, если они не будут толпиться у входа. Эль не понимала спешки. Она встала только тогда, когда поезд пронесся мимо скамейки.
- Надеюсь, вы еще собираетесь в город?
Она улыбнулась, закинула рюкзак на одно плечо, взяла в руку букет и пошла в сторону состава, двери одного из вагонов распахнулись прямо перед ней. Девушка заняла место около окна, надеясь, что новый знакомы сядет рядом или напротив.