Вонь. Она была повсюду, полностью проела и без того спертый  воздух в вагоне, пробираясь в ноздри и дальше, словно отравляя мозги. Повернув голову вправо на тридцать градусов можно было заметить источник этого благоухания. Безобидного вида бомж скромно сидел на сидении, мял в грязных толстых пальцах край футболки, испещренной мелкими дырочками. Видимо, почувствовав на себе чужой взгляд, он поднял голову. Теперь меня сверлили насквозь маленькие бледно-голубенькие глазки, выражающие недоумение и вопрос вроде «какого хрена тебе надо, парень?». Демонстративно поморщив нос и одарив бомжа последним презрительным взглядом, я стал пробираться к выходу сквозь толпу.
Выход из метро – все равно, что долгожданный глоток воздуха после изнуряющего подводного плавания. Хотя плавание гораздо приятнее, о чем речь. Но самое приятное было еще впереди, когда дома можно будет, наконец, снять рубашку с длинными рукавами, которую приходится надевать на работу, чтобы шеф и посетители не видели следы от уколов. Кажется, я и правда был дебилом, но инъекции меня привлекали больше, чем вдыхать носом какую-то дрянь. Хоть за это и приходилось расплачиваться такими мучениями.
Почти чистая парадная встречает меня запахом сырости и приятной прохладой. Знаете, в таких обычно живут неблагополучные семьи или бедные студенты, как я. Однако здесь, прямо напротив моей квартиры, обитал какой-то мелкий адвокат с замашками сектанта. Серьезно, как-то заносил ему письмо, попавшее по ошибке ко мне, так уже с порога приметил все эти светящиеся фигурки Иисуса из дешевых магазинчиков. Еще там было жутко темно, а на фоне играла какая-то расслабляющая музыка. Наверное, он курит траву. В общем, это сейчас не так важно, как то, что дверь моей квартиры какого-то хрена была не заперта. А я из тех людей, которые всегда несколько раз дергают ручку, чтобы проверить, закрыл ее или просто ключом покрутил.
Простояв у двери еще минуты две, я, наконец, решился по-тихому, как мне казалось, отворить ее, и прокрался в квартиру. Еще в парадной были слышны дикие басы, больше напоминающие звуки из ада. Внутри же казалось, что перепонки не выдержат и лопнут, и я залью кровью из ушей весь маленький коридорчик. Можно было даже не стараться вести себя тихо, из-за музыки я практически не слышал даже собственные мысли. Бросив сумку у порога, я, не отлипая от стены, чувствуя себя каким-то дешевым шпионом, заглянул в комнату. Обмякшее тело, устроившееся на полу, прислонившись спиной к спинке кровати, видимо, даже не заметило меня.
− Че за?.. − в этот момент, на секунду, я пожалел, что дал ключи этому гребанному наркоману. Может, когда-нибудь, он сожжет здесь все по нелепой случайности.
Подойдя ближе, я присел на корточки напротив него, заглядывая парню в глаза. Этот наркоман уже успел обдолбаться. Ладно, в моей квартире, пусть, мы всегда здесь делаем это. Но, блять, он вспомнил о моей заначке! Теперь одинокий пакетик лежал рядом с Мэттом, и словно просил у меня прощения за то, что не смог как следует скрыться от него. Я с грустью взглянул на него и тоскливо вздохнул. Порой вещи могут быть куда искреннее людей. Встав во весь рост, я больно пнул друга в ногу, чтобы хоть как-то привести того в чувства. В этот момент меня радовала внезапно появившаяся тяжесть в моем кармане джинсов. Рука, скользнувшая внутрь, нащупала телефон и две упаковки презервативов, как-то неаккуратно оторванных от остальной пачки. Честно говоря, не знаю, откуда эти вещи взялись в моем кармане. Но они непроизвольно вызвали у меня улыбку.
− Поздравляю, это была моя заначка, теперь ты мне должен, наркоман ты сранный, − легкой шлепок по затылку; голова обдолбанного друга послушно качнулась вперед.  Пальцы правой руки фанатично начесывали внутреннюю сторону локтя – привычный жест. – Если я продам тебя на органы, то срублю кучу бабла. Как тебе идея? – говорить с мало что понимающим парнем было, конечно, интересно, но теперь и мне нужно было заправиться.

Отредактировано Thomas Cuthbert (2014-07-30 21:35:22)

Опять он ржет. Как же меня это раздражает. Когда ты пытаешься быть серьезным, строишь из себя строгого босса, а к тебе относятся как к пустослову, который просто прикидывается. Ага, размечтался. Если бы он просто ввалился в квартиру,  привел бы с собой херову тучу друзей, врубил музыку и нажрался алкоголем, то я бы, наверное, и глазом не моргнул. Но теперь же нет моей последней заначки. Мои драгоценные сто грамм сейчас усваиваются мозгом этого говнюка, а я буду помирать от безысходности целый вечер. Я бы ударил его еще раз, но, кажется, парень уже начинал отходить.
Мэтт начал гнать какую-то ерунду, я особо не вслушивался в наркоманский бред. К тому же слышно было плохо, все из-за проклятой музыки, которая словно пыталась разорвать мои перепонки в клочья. Ненавижу его музыку.
Внезапно это обмякшее тело нашло в себе силы вцепиться в мои ноги. Я посмотрел на него сверху вниз, тяжело вздохнув, уже хотел протянуть к нему руки, чтобы помочь подняться, но этот засранец, похоже, решил мне отомстить за легкий и безобидный пинок. Земля мигом ушла у меня из-под ног. Я только и успел выкрикнуть пару плохих слов. Встреча с полом просто выбила из меня весь дух; лопатки приняли на себя практически весь удар, досталось и пятой точке. Кажется, телефон в кармане прилично так треснулся о паркет, судя по звуку.  Какая-то тупая боль, которая и не хотела уходить, расползаясь по телу. На несколько секунд опустил голову на пол, приходя в себя и восстанавливая дыхание. Затем приподнялся на локтях, встречаясь взглядом, полным злобы, как бы говорящим «тебе пиздец», с все еще затуманенными глазами Мэтта.
− Ты совсем ебанутый? – вопрос просто застыл в воздухе, на него не нужен был ответ. Зачем? Я и без него знаю, что да. Особенно под кайфом. – Теперь ты неделю свою дозу не получишь. Смекаешь, да? – приняв сидячее положение, я шлепнул ладонью пару раз по щеке парня, чтобы совсем привести его в чувство. – Да, конечно, поехали. Собирайся, − приправил это тупой улыбочкой самого наичестнейшего человека. Резко поднялся с пола, одновременно хватая Мэтта за шкирку и пытаясь поднять за собой. Честно, я прилагал почти все усилия, но, кажется, футболка где-то треснула, судя по звуку разошедшегося шва. Все-таки, надо было ходить в тренажерку, когда звали подкачаться. Теперь-то уже бессмысленно, наркотики в организме сжирают все, что могут.
− Ладно, давай, помогай мне ножками, − пришлось схватиться за правую руку, может, хоть она не оторвется. Потянул на себя – вроде бы поддается. – Сейчас мы с тобой поедем на гребанное море. Круто, да?
Я уже запыхаться начал, практически таща безвольного наркомана за руку по полу по направлению к ванной. Такое ощущение, что он вообще не помогает, маленький обдолбыш. Открывая дверь, случайно задеваю Мэтта, проталкиваю ее дальше. Чертов узкий коридор, даже развернуться негде. Тащу тело по холодному кафелю. Благо, ванна у меня не высокая, всего лишь небольшой бортик.
− Давай поднимайся уже, − беру подмышки, пыхтя и тяжело дыша, толкаю вперед и он, наконец, переваливается за борт. – Ну блять, − должно быть, все-таки больно получилось, ну ладно. Сейчас он плохо что-то чувствует. – Готов к процедурам, наркоман? – решительно схватив душ, который теперь нависает над Мэттом, кручу краник холодной воды до конца. От потока даже в самом помещении становится холодно.